мысле человека о смерти

В прошлом человек с детства встречался со смертью родственников и близких. Эта личная конфронтация все больше уменьшается. В связи с более частым умиранием в больницах смерть институционализируется (Пацовский 1976-а). До своих 6 лет ребенок имеет представление об обратимости смерти. Полное понимание ее неотвратимости наступает около пубертатного периода. Религиозные представления о загробной жизни у детей сейчас являются чрезвычайно редкими (Кубат и кол. 1976). Средний возраст, связанный с полной трудовой активностью и как правило с богатой и сложной личной жизнью, отодвигает мысль о смерти на край сознания. Угроза жизни в результате болезней кровообращения, злокачественных процессов и тяжелых травм застает многих пострадавших и их родственников психически неподготовленными. В старости человек понимает близость смерти, но с трудом примиряется с ней. Часто не справляется с повышенными требованиями к адаптации – при уходе на пенсию, смерти партнера, переезде – это подламывает его жизнестойкость и может ускорить его смерть. Естественная смерть – «от возрастного одряхления» – является скорее исключением. Сама старость – это не болезнь, но она сопровождается многочисленными болезнями. Не только «от возраста нет лекарства», но также и от ряда болезней старости нет пока эффективных средств. При подготовке человека к смерти можно опереться на некоторые философские определения и примеры (Гофбауерова, 1976). Неизбежность смерти заставляет человека решать, действовать, жить полной жизнью и не откладывать свои действия до бесконечности. Примером философского попирания смерти было мировоззрение Эпикура, который говорил, что смерть нас не касается, так как когда мы здесь – то смерти еще нет, а когда есть смерть, то нас уже нет. По мнению Спинозы мудрость человека заключается не в мысли о смерти, а в мыслях о жизни. Сдвиг от мысли о смерти к мысли о жизни и к воспоминаниям о ее течении может также помочь умирающему примириться со смертью, а тем самым и облегчить умирание. Это смещение тем легче, чем большую эмоциональную опору имеет умирающий в своем окружении, следовательно, во враче и в сестре. Профилактически необходимо нарушить табу о смерти и готовиться к ней еще в состоянии полной силы и здоровья (Добиаш 1976). Полезной может быть также и апелляция к альтруизму каждого из нас: сделать собственное умирание переносимым и приемлемым, как можно менее тяжелым для окружающих, оставить о себе самые лучшие воспоминания, проявить сопротивляемость и мужество. Речь идет о мужестве без риска – в отличие от мужества и отваги в обычной жизни. Но мужество по отношению к смерти проявится в том случае, если оно было прочной чертой личности больного. С трудом его может вдохнуть в умирающего извне здоровый человек. Уже было упомянуто о том, что мера страха смерти не соответствует фактической опасности. Является парадоксом, что в цивилизованном обществе, где физическое состояние людей отчетливо улучшается, увеличивается патическое опасение болезни и смерти, в первую очередь опасения болезней, переживаемых как «коварные» (инфаркты, рак). Обратим внимание на некоторые более широкие аспекты проблемы. Современное промышленное общество, особенно капиталистическое, создает в людях стихийно-потребительское отношение к жизненным ценностям. Некоторые элементы этого отношения проникают и в образ жизни в социалистическом обществе. Возникают определенные правила, в соответствии с которыми гражданин должен обеспечить себе какой-то «обязательный стандарт». Перед его глазами стоят потребительские идеалы (автомобиль, дача, вилла, тип отпуска, одежды, оборудование квартиры), а также и личные идеалы (внешний вид, сексуальная реализация, спортивная форма). Так в людях возникает ощущение права, а также обязанности «пользоваться жизнью», потребление перестает быть средством и становится целью, не взирая на цену, которую необходимо платить, будь то в финансовом, медицинском отношении, или в виде создания угрозы для человеческих отношений. Мысль о смерти, о неотвратимом конце отступает в тень социально-психологического процесса. Тяжелая болезнь или неожиданная смерть близких потом действует как ошеломляющий удар на психически не подготовленные потребителей жизни. Излишняя популяризация прогресса медицинской науки иногда поддерживает в людях утверждение в ее почти неограниченных возможностях, что еще больше увеличивает риск разочарования. Особенно те люди, которые не очень заняты на работе и не выполняют полезной общественной работы и остаются в тяжелые моменты одинокими, все чаще возвращаются к мыслям о том, что угрожает их жизни и здоровью. Религиозные мыслительные системы, которые в прошлом составляли определенную часть образа жизни, воспитывали в людях определенные «психические антитела» против страха перед болезнью и смертью. Культ страдания в обрядах и молитвах («Помни о смерти!») делал из мысли о смерти, болезни и страданий составную часть психической оснащенности человека, страдание становилось заслугой, которая якобы будет в загробной жизни справедливо оценена. Религиозные институты действовали так с исторической точки зрения в соответствии с интересами правящих властей, но индивидуально или групповым способом они могли предоставить посредством фиктивных ценностей облегчение от жизненных тягот. Атеистическое мировоззрение в сущности содержит гораздо меньше иллюзий, уводящих от жизни фантазий и ритуалов.